Девушка с переломом ноги

Курган известен на всю страну как город, в котором расположен Илизаровский центр — место, где лечат различные патологии костей и суставов, исправляют кривизну конечностей и увеличивают рост. Все это возможно благодаря работе Гавриила Абрамовича Илизарова, который жил и трудился в Кургане и шестьдесят лет назад изобрел аппарат, способный сжимать и растягивать кости. Внешне он напоминает конструктор для взрослых, который собирается индивидуально для каждого пациента. В Илизаровском центре занимаются не только патологиями костей и лечением травм — многие приезжают сюда, чтобы сделать эстетическую операцию: удлинить ноги или исправить их кривизну. С каждым годом количество пациентов, которые приезжают в Курган за идеальными ногами, растет. 

Коррекция ног — одна из разновидностей пластической операции, позволяющая изменить визуальную форму ног. Популярность этой операции возросла благодаря доступности цен в России и спросу на ровные ноги у женщин. Зачастую несовершенства видят только сами пациенты. Увеличение груди или изменение формы губ давно стало нормой, а пластические операции на ногах, как утверждают пациентки центра, до сих пор табу. «Афиша» записала монологи четырех женщин, решившихся исправить собственные ноги. 

Я завидую людям, которые умеют себя любить такими, какие они есть.

В подростковом возрасте я поняла, что мои ноги — это некрасиво. Постоянно жила в страхе, что надо мной начнут смеяться на пляже, в компании. Поэтому я просто не ходила в люди, выдумывая разные отговорки, — стала человеком, который лишний раз не хочет показываться и быть самим собой. Бывало, от штанов меня тошнило, и я надевала юбку. В этом случае меня не покидало ощущение, что я иду по горящим углям, — казалось, все вокруг смотрят только на мои безобразные ноги. 

Периодически накатывало отчаяние: я не могу быть привлекательной женщиной и носить короткое платье. Нам всю жизнь навязывают определенный стиль жизни и тип поведения. Например, читаешь в журнале «У какой женщины в гардеробе нет маленького черного платья? Стоит его надеть, и вы королева». И тут понимаешь: блин, а ты не женщина. У любой женщины есть маленькое черное платье, а у тебя нет и никогда не будет!

Первый раз я вышла замуж в 21 год. Не знаю, замечал ли бывший муж мой недостаток. Мы были знакомы со школы, прошли период юношеского обожания. Когда жили вместе, конечно, я не скрывала свои проблемы и какими-то моментами с ним делилась. Он, казалось, относился с пониманием. Но когда мы разводились, он намекнул, что в сравнении с его новой женщиной я не выигрываю: короткие юбки я не носила, никуда с ним не ходила. Было очень обидно и больно. При этом я никогда не испытывала недостатка в ухажерах. Но было ощущение, что все мужчины рядом до поры до времени, потому что я научилась искусно скрывать ноги. А когда они узнают, я услышу очередную правду о себе. 

Второй раз я вышла замуж уже после 30. У него был дикий шок, когда я заикнулась об операции. Сначала он вообще не понял, что у меня не так. Потом я просто залезла на стол голой и сказала — смотри! Он удивленно спросил, что не так. Мужчины к нашим проблемам серьезно не относятся. Они считают, что это блажь, которая пришла женщине в голову.

За год до Илизарова я планировала коррекцию ног имплантами. Сходила на консультацию к хирургу в Москве, который ставит импланты в икры. Читала подробнее об этой операции в интернете: кто делал, как к этому относятся. И на одном из форумов была тема о том, что ведь кто-то (какой ужас!) ломает себе ноги. От имплантов отказалась. Поняла, что это не решит мою проблему: ноги очень худые, и будет неестественно выглядеть, да и отрицательных результатов у таких процедур довольно много. Народ ставит импланты, потом вынимает. Двойная операция и без толку потраченное время.

На мой взгляд, коррекция ног аппаратами — это вопрос возможностей и времени. Я была безработной, сидела с ребенком. Если бы у меня была работа, мне бы такая дурная мысль в голову не пришла, а если бы и пришла – я бы ее выгнала.

Однажды мы поехали в Курган в гости к родственникам, и муж предложил — если хочешь, давай заедем в Центр Илизарова и посмотрим. Пока мы ждали врача в Илизарова, около его кабинета стояла девочка в аппаратах на костылях. Вид у нее был жутковатый, а в ее молчании чувствовалась озлобленность. Я задала ей совершенно дурацкий вопрос, больно ли это. Она на меня посмотрела и чуть ли не закричала в ответ: «Конечно, больно!» Мне стало совсем дурно и хотелось поскорее убежать оттуда, но муж остановил.

Поговорили с врачом, он сообщил, что операцию можно сделать бесплатно по квоте. Он напишет направление, я его отнесу в Министерство здравоохранения, и через 2 месяца меня вызовут в больницу. С одной стороны, это воодушевляло, с другой — очень сильно пугало. Я была не готова к таким срокам, я даже не была уверена, что вообще хочу делать такую операцию. Сознательно сломать себе ноги — это немыслимо для нормального человека.

Квота пришла только через год. Я приехала в больницу и выяснила, что за это время тут многое изменилось. Врач был не так дружелюбен, вывалил на меня все ужасы и возможные последствия. Три дня до операции пациенты и медперсонал пытались меня отговорить. Но как бы я сказала, что ухожу? В больнице уже оформили все документы, выдали квоту, назначили дату операции, а я приду и скажу — до свидания. К тому же хотелось, конечно, получить результат.

Как оставить мужчину на несколько месяцев, пока ты в больнице? Среднестатистический мужчина пойдет искать утешение. Мы, конечно, подбадриваем себя мыслями, что мой-то, конечно, не такой! Но мы с мужем старше среднестатистических пар, которые обращаются в Центр Илизарова. Через многое вместе прошли, у обоих это второй брак. Без поддержки мужа, его энтузиазма я бы ничего не сделала. Сыну было меньше 5 лет. Муж одновременно работал и сидел с ребенком. Из родственников об операции знала только сестра. Причем у нее тоже есть проблема — она небольшого роста. Уже потом она призналась, что думала удлиниться, но когда посмотрела на меня, поняла, что ей ничего не надо. Вид ноги, проткнутой этими железками, вызывает у посторонних людей ужас.

Родители живут в другом городе и узнали обо всем, когда я уже сделала операцию. Мама до сих пор не может этого понять. Она человек религиозный, и для нее любое несогласие с тем, что тебе дано при рождении,— кощунство. Она, как и все, была в шоке, кричала по телефону: «Зачем? У тебя же все было нормально с коленями! Это же так страшно». 

В аппаратах я проходила четыре месяца, через два уже была дома. Я ждала больше боли, чем получила. Я благодарна, что все обошлось без последствий. Сейчас бегаю, прыгаю, катаюсь на лыжах и, в общем-то, не ограничиваю себя ни в чем. Никаких болевых ощущений.

Я стала себя абсолютно по-другому чувствовать. Я осталась перфекционисткой, но теперь мне гораздо легче относиться к вещам. Теперь я смотрю на свои ноги и вижу, что они неидеальны. Ну и что? Я и так хороша! Я не знаю, каким волшебным образом я к этому пришла. Видимо, чтобы справиться с психологическими проблемами, мне нужен был переломный момент. То есть перелом. Теперь я спокойно ношу платья выше колен, а на пляже вообще не думаю о том, как выгляжу в купальнике.

Каждый раз, когда надевала юбку, я была на грани нервного срыва. Шла по городу, и казалось, что сзади все смотрят, смеются и показывают пальцем. Это был бзик, паранойя. Вдобавок я занималась балетом до 10 лет. Есть такое понятие «выворотность»: когда встаешь в балетную позицию, стопы нужно вывернуть наружу, а колени соединить. Я не могла этого сделать. Да и хореографы, люди бесцеремонные, прямо говорили: «У тебя паровоз между ног может проехать». Я ушла в свободный балет — jazz dance. Профессионально занималась 5 лет, пока мне снова не сказали в лицо: «Ну ты же сама все понимаешь, спина у тебя хорошая, а вот ноги…»

Когда мне было 16, я зашла на сайт woman.ru, там раньше был форум, где я впервые прочитала историю девочки, которая сделала операцию по исправлению кривизны ног. Уговорила родителей заехать со мной в клинику в Москве посмотреть. Врач провел меня по палатам. Девочек только прооперировали (в клинике лежали 3 дня, а потом выписывались с аппаратами Илизарова домой), они стонали, говорили, что больно, невозможно пошевелиться. Я испугалась и решила об этом забыть.

Потом я переехала в Америку, вышла замуж, и мне попалась статья о девушке, которая сделала операцию в Центре Илизарова, результат классный, чудеса медицины, да и только. И я думаю: «Что я хожу как лох?» Можно съездить в Россию, сделать операцию и вернуться обратно.

Стала откладывать деньги. Выдумала для мужа, что у меня болит колено — старая травма после танцев. Он удивился, ведь я постоянно на каблуках и никогда не жаловалась. Пришлось изображать, что у меня случилось обострение. Сказала, что еду в больницу всего лишь на обследование. В итоге прилетела в Россию и пропала. Муж узнал правду уже потом. Несколько раз порывался приехать, все-таки 7 месяцев в больнице — это долго. Но у него мама из Польши, русских там не любят, и она его отговорила: Путин, КГБ, в Россию ни ногой.

Когда я вернулась домой, в Америку, рассказала мужу правду, показала фотографии в аппаратах: «Вот видишь, я говорила, что не изменяла тебе!» Он был в шоке, не понимал, как такие операции делают, это ведь должно быть нелегально! Сказал, что это было эгоистично с моей стороны. 

После операции начались душевные страдания — какие ноги получатся? Пока ноги в аппаратах, они отекшие, непонятно, исправились ли. Это сводит с ума. Иногда я подходила к зеркалу в аппаратах и думала: «Вот это результат?! Тогда лучше застрелите меня».

У меня остались большие шрамы из-за удлинения. Забавно, но сейчас я тоже не ношу юбки, потому что теперь все точно будут смотреть на ноги: красные шрамы, белые ноги и вены из-за варикоза. Да, можно носить юбку с колготками, но в Калифорнии такая жара, все засмеют. Я не получила ноги своей мечты, но мне стало легче. Нет больше раздражения, что нужно носить эти несчастные брюки клеш, теперь у меня все джинсы в облипочку. Ноги меньше устают, но вот с равновесием стало хуже. Я очень долго боялась спускаться с лестницы. До сих пор боюсь прыгать, вдруг кость снова искривится.

С мужем я развожусь, у нас еще до операции были проблемы в отношениях, но длительная разлука, конечно, все усугубила. У многих девочек, с кем я лежала в больнице, тоже были конфликты с мужьями. Эта операция — целое испытание для отношений, и выдерживают его не все.

Никто сейчас не говорит: «Вау, девушка, у вас такие ноги клевые!» В первую очередь я сделала это для себя, вылечила себе голову, как будто что-то переключилось и тараканы ушли. Наконец я могу посвятить себя делам, которые всегда откладывала, могу просто жить.

Я с детства мечтала о прямых ногах, юбках и внимании мужчин. Каждый Новый год в бой курантов я писала на бумажке свое желание — проснуться утром с прямыми ногами. Потом сжигала его, выпивала с шампанским и ждала чуда. И дождалась! Все началось с ток-шоу Андрея Малахова «Большая стирка». В эфире был мужчина, которому сделали операцию по косметическому удлинению ног на 5–6 см. Там я услышала про «метод Илизарова» и центр в Кургане.

Первое впечатление было неприятное. В палатах полумрак, темные шторы, серые стены, узкий проход между больничными койками. Мне казалось, что главное — пережить операцию. Но когда начались боли, я уже не хотела никаких прямых ног, истерила, плакала. Прошло время, начались «крутки» — так исправляют кривизну и удлиняют ноги. Однажды утром с треском на всю палату у меня сломалась косточка в аппарате. Оказалось, что на операционном столе врачи не доломали ее. Бывает и такое. И когда начали удлинять (на 2,5 см в косметических целях) — кость просто лопнула. Первый месяц я почти не ходила. Ездила в инвалидной коляске, глотала горстями таблетки, жалела себя. Когда удлинение закончилось, боли прошли. Не представляю, как люди удлиняются на 8 см, для меня и 2 см были пыткой. Ближе к снятию началась бурная курганская жизнь — ездили с соседками по палате в рестораны и суши-бары.

Я сделала операцию для красоты. Я забыла, что такое боли в ногах или коленях. Из последствий — у меня сейчас дикое косолапие. Я не считаю, что это медицинский косяк, это вина нас самих. Мы просим врачей накрутить стопы, ссылаясь на неудобство и боль, хотя на самом деле — ради эстетики. Теперь надо постоянно следить за ногами, отучаться косолапить.

Большинство людей удивляются, когда им рассказываешь, что делал коррекцию, потом начинают хвалить, говорить — молодец, что решилась. Я наконец-то смогла любоваться собой, носить каблуки, джинсы-скинни.  

Когда я иду по улице и вижу девушку с кривыми ногами, мне хочется к ней подойти и сказать: «Девочка, я знаю, как тебе помочь!»

Я начала париться лет с 14. Мы тогда жили в небольшом городе на севере, где большую часть года все носили по три пары штанов. В редкие теплые дни девушки оголяли свои ножки — это был фурор. Парни не скрывали своего интереса именно к ногам, пристально разглядывали, а потом обсуждали между собой — когда в следующий раз увидишь! Мне кажется, что мой комплекс во многом усугубили именно климатические условия. Когда я приезжала летом на юг к бабушке, ноги мне казались нормальными. 

Я шутила — вот были бы выпрямляющие колготки: днем ходишь красивая, а вечером дома уже все равно. В общем, выпрямить ноги было идеей фикс, мечтой всей жизни.

В 2000 году папа, как главный виновник моей кривоногой наследственности, привез меня в Курган. Мне было 16, нас направили в детское отделение. Пока я готовилась к госпитализации, насмотрелась на детей с патологиями и их родителей, которые говорили нам с папой, что мы сумасшедшие и с жиру бесимся, раз решили ломать здоровые ноги. В итоге я разрыдалась, операцию отменили, деньги забрали, хотя стоила она, смешно вспомнить, 21 тысячу рублей. Переехала в Москву, поступила в институт, носила широкие штаны, вышла замуж, родила ребенка. Казалось бы — живи и радуйся. Но нет.

Во время беременности у меня заболели колени. Оказалось, что это связано с выделением гормона релаксина, который должен расслабить родовые пути для облегчения прохождения их ребенком, но действует на все мышцы сразу. У кого-то болит крестец, могут тазовые кости расходиться, а у меня вот колени под удар попали. От набранного веса ноги искривились еще сильнее, колено окончательно вывернулось внутрь. 

Вскоре после рождения ребенка я развелась с мужем. Даже легче стало планировать операцию. Решение зависело только от меня, и не нужно было ни с кем договариваться. Родители видели, как я мучилась. Папа подарил деньги на операцию. Они меня очень поддерживали.

Я им оставила ребенка на три месяца, ему было тогда чуть больше полутора лет. По стоимости получилось 49 500 р. за каждую ногу, аппараты Илизарова — по 17 800 р., доплата за оперирующего врача — 14 000 р., место в четырехместной палате — 1350 р./сутки. Плюс побочные расходы на быт, еду (больничная пища через две недели приедается), лекарства, а иногда и развлечения. В общей сложности за три месяца у меня ушло около 300 тысяч рублей. С каждым годом цены растут. Вообще, из-за коленей я могла сделать операцию и по квоте, но просто не успевала все оформить.

Операцию делала по одной на разные ноги, с интервалом в две недели, так как страшно было бы вставать сразу на две сломанные ноги. А еще меньшая доза наркоза за один раз — и, как пошутил мой врач, он меньше устанет во время операции, сделают одну ногу, но зато качественно. Я боялась спинальной анестезии. Когда наркоз стал действовать, было жутко ощущать, как постепенно немеет вся нижняя часть тела и контроль над ней теряется. Всю операцию я была в сознании, меня колотило и трясло. Через два дня смогла сходить в туалет, через пять дней — в столовую, а через две недели уже съездила с соседками по палате в кино. 

Морально на второй операции легче не было. Как говорят, первый раз страшно, потому что не знаешь, что ждет, а второй раз страшно, потому что уже знаешь. Помню, привезли меня в операционную, заходят два молодых человека и сильно ругаются, что их подряд поставили во вторую смену, они не успели пообедать и очень устали. Ну все, думаю, мне конец, ребята злые, голодные, сейчас на мне будут отыгрываться. Видимо, вид у меня был еще тот, один из них спрашивает: «Девушка, что с вами? У вас такой вид испуганный». Я так и сказала, что боюсь их. Они рассмеялись, сказали, что нужно расслабиться.

На второй ноге несколько недель сводило мышцы, боль была такой сильной, что я резко теряла равновесие и чуть не падала. Упаси боже еще раз пройти через такое!

Последние 5 лет у меня был сумасшедший нон-стоп: второе высшее, работа, ремонт, беременность, тяжелый декрет — и вот, наконец, трехмесячная передышка. Вы не поверите, но я была очень счастлива в больнице, да, скучала по ребенку, родным и друзьям, своим будням, но там, в Илизарова, я чувствовала, как воплощается моя мечта, к которой я шла 12 лет. Как будто вместе с ногами сломалось все плохое и неправильное в моей жизни, все, что давно надо было изменить.

Закончилась окончательно больничная эпопея только в этом году. Без последствий не обошлось. У меня не все срослось как надо, и пришлось делать еще одну операцию, уже в Петербурге.

Я не могу сказать, что после коррекции ног жизнь поменялась кардинально. Но я могу спокойно ходить по пляжу, не прикрывая свои кривульки. Поднялась самооценка. Огородила себя от разного рода экстрима: не катаюсь на коньках, роликах, лыжах. Зато хожу на танцы, в бассейн и спортзал, даже приседаю с грузом. Но это все индивидуально. В Центре Илизарова наслушалась разных историй, которые передаются от пациента к пациенту. Кто-то умудрялся завести больнично-курортный роман. Другие, напротив, настрадались: повторные операции, атрофия мышц, жуткое плоскостопие, инфекция в костях…

Мой результат неидеальный и не стал образцово-показательным в кругах «косметичек» (так называют девушек, кто делает «косметику» — коррекцию ног). Получились просто нормальные ноги. Тысячи девушек с такими рождаются, но нам, кривоножкам от рождения, всегда хочется большего.

Этот короткий, смешной и поучительный фильм Михаила Местецкого не имеет отношения к статье, однако редакция «Афиши» не могла его не вспомнить